Нам скажут, что то, что делает "война”, это на самом деле искусство, а если мы этого не понимаем, это наши проблемы. На первый взгляд, спорить с этим заявлением трудно – как трудно спорить с человеком, который заявляет, что он-де – Наполеон Бонапарт, а если мы так не думаем – значит мы ничего не смыслим в Наполеонах. С просто ложными взглядами можно спорить – по крайней мере в них есть смысл и логика, которую можно понять. Явное безумие вызывает растерянность. Однако в некоторых формах безумия есть изрядная доля притворства; и безумие нашей "искусствоведов” носит именно такой характер.

Тезис "это такое искусство” можно опровергнуть чрезвычайно просто – попробуйте осуществить "художественные акции” "войны” в отношении самих членов жюри, которое присудило этой группе премию. Что будут делать поклонники и продвигатели "современного искусства”, если это искусство достигнет до них самих? Если их самих обольют мочой, если их имущество будет разворовано, если их автомобили перевернут, если в их офисы напустят тучи тараканов? Будут ли они горячо приветствовать эти смелые художественные акции? Можно не сомневаться в исходе эксперимента – если, например, облить мочой не полицейского, а самого члена жюри, мы тут же сделаемся свидетелями чудесного превращения – злые чары рассеются, и отвязный поклонник "актуального искусства” тут же преобразится в почтенного гражданина самых здравых консервативных убеждений, и он сам призовет полицию – не чтобы учинять с ней драки и безобразия, но чтобы она решительно оградила его от таких художественных действий.

Сами члены жюри окажутся решительными противниками "актуального искусства” – если с этим "искусством” придется иметь дело не полицейским, не уборщицам, не сотрудникам магазина, короче, не простым людям – а им самим. Их собственные речи в защиту "художников” покажутся им крайне неубедительными, если они сами пострадают от их художеств.

Люди, работаюшие на разрушение цивилизационных норм, сами требуют, чтобы эти нормы соблюдались по отношению к ним. Можно облить мочой полицейского, но нельзя – Ерофеева (одного из членов жюри). Можно переворачивать патрульные машины – но нельзя – машины "арт-критиков”. Можно напускать тараканов в здание суда, но нельзя – в офис, где работает Екатерина Деготь (другая участница жюри). Мы имеем дело с откровенными притязаниями на элитарный статус – нам можно, а вот нас – нельзя. Но дело в том, что притязания на элитарность, на то, что членам элиты дозволено то, за что смерда накажут, исторически опирались на силу – у рыцаря был конь, доспехи, меч и умение со всем этим управляться, так что крестьянам оставалось только смиряться. У нынешних поклонников "актуального искусства” нет ничего, кроме безмерной наглости – а наглость перестает работать, когда люди убеждаются, что за ней ничего нет.

В любом человеческом обществе находятся люди, по каким-то причинам не усвоившие идею, которую остальные усваивают в раннем детстве – "не делай другим то, чего не хочешь получить от них”. Но они не называются "деятелями искусства”. Они называются как-то иначе. Наглые претензии этих людей на то, что они – "художники”, делают их художниками не больше, чем претензии человека на то, что он – Наполеон, делают его императором французов.

Но в нашей стране происходит нечто крайне странное – и давайте скажем прямо, неприемлемое. "Война” получила государственную премию. Люди, поставившие себе целью разрушение всяких общественных норм и приличий, каким-то загадочным образом получили возможность говорить от имени государства, более того, раздавать деньги налогоплательщиков. Это означает, в частности, то, что обливание мочой рядовых сотрудников правоохранительных органов – есть дело похвальное и навлекающее на себя государственные премии. Это именно то послание, с которым государство хочет обратиться к гражданам?

У нас в России есть художники – и вообще деятели культуры – которым можно было бы оказать поддержку. Культура в России отнюдь не страдает от чрезмерного финансирования. Каким образом так получилось, что контроль над присуждением премий оказался в руках тех, кто дал премию "войне”?

Более того, это вопрос, выходящий далеко за рамки искусства. Цивилизационные нормы – уважение к приличиям, к законным правам, достоинству и имуществу других людей, вырабатываются долго, а разрушаются легко. Цивилизация – вещь хрупкая, а варварство всегда приходит быстро. В чем у нас состоит государственная политика – в поддержании цивилизации или в поощрении варварства? И если ее у нас пока просто нет – так что любые достаточно наглые и пробивные деятели могут от имени государства творить все, что угодно – не пора ли нам ее определить?